ЧЕТВЁРТАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ

Alexander Dugin

Сегодня в мире складывается впечатление, что политика кончилась — по крайней мере та, которую мы знали. Либерализм упорно бился со своими политическими врагами, предлагавшими альтернативные рецепты, – с консерватизмом, монархизмом, традиционализмом, фашизмом, социализмом, коммунизмом – и, наконец, под занавес ХХ в. победил всех. Логично было бы предположить, что политика станет либеральной, а все ее противники, оказавшись на периферии, начнут переосмыслять стратегии и формировать новый фронт: периферия против центра (Ален де Бенуа). Но в начале XXI в. всё пошло по другому сценарию.

Либерализм, всегда настаивавший на минимализации Политического, после своей победы решил вообще отменить политику. Возможно, чтобы не допустить формирования политической альтернативы и сделать свое правление вечным или из исчерпанности политической повестки дня в силу отсутствия врагов, которые, по Карлу Шмитту, необходимы для должного конституирования политической позиции. В любом случае либерализм повел дело к тому, чтобы свернуть политику. При этом изменился и сам он – перейдя от уровня идей, политических программ и деклараций на уровень вещей, войдя в плоть социальной реальности, которая стала либеральной, но не политически, а бытовым, «естественным» образом. В результате такого поворота истории свою актуальность утратили все политические идеологии, которые бурно враждовали друг с другом в течение последних столетий. Консерватизм, фашизм и коммунизм, а также их побочные разновидности проиграли, а либерализм, победив, немедленно мутировал в быт, потребительство, индивидуализм, постмодернистский стиль фрагментированного субполитического бытия. Политика стала биополитикой, переместилась на индивидуальный и субиндивидулаьный уровень. Получается, что сошли со сцены не только проигравшие политические идеологии, но политика как таковая, в том числе и либеральная. Поэтому-то пробуксовывает формирование альтернативы. Те, кто не согласен с либерализмом, оказались в сложной ситуации: победивший враг растворился и исчез; борьба идет с воздухом. Как заниматься политикой, когда политики нет?

Международные Отношения. Парадигмы, теории, социология

Alexander Dugin

В истории МО как науки принято выделять несколько волн магистральных дебатов, предопределивших становление дисциплины и придавших ей тот вид, который она имеет в настоящее время.
Первые большие дебаты проходили между реалистами и либералами (идеалистами) в 1930-1940 годы. Реалисты настаивали на фундаментальности национальных Государств и обосновывали принцип «анархии в международных отношениях». Либералы отстаивали эффективность наднациональных структур и приводили аргументы в поддержку Лиги Наций. В ходе этих дебатов сформировался целый ряд базовых теоретических концептов, часть которых признавалась всеми школами, а часть оспаривалась некоторыми из них. В ходе дискуссий базовые школы сформировались и получили свои названия.
Вторые дебаты проходили в 1950 --1960-е и касались методологических оснований МО . Представители МО разделились на две группы: традиционалистов, которые следовали классическим схемам описания процессов международной политики, с теоретическими обобщениями и практическими рекомендациями, но без детального критического анализа методов и критериев, и бихевиористов, считавших, что МО, как и любая другая социальная и политическая наука, должна быть основана на строгих и однозначных правилах, статистических данных, верифицируемых фактах, строгих методологиях. Бихевиористы настаивали на том, чтобы сконцентрировать основное внимание на поведении людей и их роли в социальных структурах. Бихевиористы, в частности Мортон Каплан , ввели в МО понятие «системного анализа», предложив строго различать уровни исследуемых систем – глобальную политическую систему, блоки, группы Государств, суб-государственные единицы, и так вплоть до персонального уровня. В процессе второй волны дебатов были уточнены основные научные параметры и критерии МО.

Четвертый Путь. Введение в Четвертую Политическую Теорию

Alexander Dugin

Основными идеологиями ХХ в. были:

  • либерализм (правый и левый),
  • коммунизм (включая как марксизм, так и социализм и социал-демократию),
  • фашизм (включая национал-социализм и иные разновидности «третьего пути»— национал-синдикализм Франко, «хустисиализм» Перона, режим Салазара и т. д.).

    Они бились между собой не на жизнь, а на смерть, формируя, по сути, всю драматическую и кровавую политическую историю ХХ в. Логично присвоить этим идеологиям (политическим теориям) порядковые номера — как по их значимости, так и по порядку их возникновения, что и было сделано выше.

    Первая Политическая Теория — либерализм. Он возник первым (еще в XVIII в.) и оказался самым устойчивым и успешным, победив, в конце концов, своих соперников в исторической схватке. Этой победой он доказал помимо всего прочего и состоятельность своей претензии на полноту наследства эпохи Просвещения. Сегодня очевидно: именно либерализм точнее всего соответствовал эпохе Модерна. Хотя ранее это оспаривалось (причем драматично, активно и иногда убедительно) другой политической теорией — коммунизмом.

    Итак, к концу ХХ в. из трех Политических Теорий, способных мобилизовать многомиллионные массы на всем пространстве планеты, осталась только одна — либеральная. Но когда она осталась одна, все в унисон заговорили о «конце идеологий». Почему?

ГЕОПОЛИТИКА РОССИИ (учебное пособие 2012)

Alexander Dugin

Русское общество является евразийским, то есть частично европейским, а частично неевропейским, и в целом представляет собой уникальное самобытное явление. Поэтому применять к нему методики западной социологии надо чрезвычайно осторожно и деликатно. Главное внимание надо сосредоточить на выявлении самой социологической парадигмы (на «русском молчании») как матрице русских смыслов. Только при таком подходе отдельные этапы русской истории, ее социологические дискурсы-эпохи приобретут смысл, и лишь затем их можно будет сравнивать с исторической логикой западных обществ и обществ Востока (при соответствующем достоверном и полноценном знании этих обществ, их парадигм – как других, по сравнению с русским обществом и его парадигмой).

Несколько забегая вперед, можно сказать, что парадигма русского отношения к пространству и, конкретно, к русскому пространству, заведомо представляет себе пространство как большое пространство. Впоследствии, когда мы будем более детально рассматривать русскую историю и историю русского общества, мы увидим, что представление о том, что Русь является большой, великой, лежит в основе всех социальных процессов, которые предопределяют основное содержание нашего общества и в геополитическом, и в социологическом измерениях.

ТЕОРИЯ МНОГОПОЛЯРНОГО МИРА

Alexander Dugin

С чисто научной точки зрения, полноценной и законченной Теории Многополярного Мира (ТММ) на сегодняшний день не существует. Ее нельзя отыскать среди классических теорий и парадигм Международных Отношений (МО). Тщетно мы будем перебирать и новейшие постпозитивистские теории. Не  до конца она разработана и в самой гибкой и синтетической области – в сфере геополитических исследований, сплошь и рядом откровенно осмысляющей то, что в Международных Отношениях остается за кадром или трактуется слишком пристрастно.

Тем не менее, все больше трудов, посвященных внешней политике, мировой политике, геополитике и, собственно, Международным Отношениям, посвящается теме многополярности. Все большее число авторов пытается осмыслить и описать многополярность как модель, явление, прецедент или возможность.

 

СОЦИОЛОГИЯ ВООБРАЖЕНИЯ (учебное пособие 2010)

Alexander Dugin

Структурная социология может быть рассмотрена как результат применения к обществу принципов структурной лингвистики (Ф. де Соссюр (1857—1913), Р.Якобсон (1896--1982), Н.Трубецкой (1890--1938) и т.д.). Структурные лингвисты выделяли два основных уровня: 1) структурный и неизменный (синхронический), потенциальный – это уровень языка (la langue – фр.) и 2) переменный, развертывающийся во времени и необратимой логической последовательности – это уровень речи, дискурса (la parole, le discours – фр.).

Язык парадигмален – он диктует морфологию речи, правила высказывания, возможности постановки различных лексических единиц, предопределяет сопряжение членов и их порядки. На одном и том же языке можно произнести бесконечное количество речей, которые будут использовать конечное количество базовых элементов.

Уровень дискурса – это уровень синтагмы. Синтагма имеет всегда конкретные члены, выбранные из вариантов, содержащихся в языке, и располагает их в строго определенном логическом порядке. Дискурс получает смысл, только исходя из его соотношения с языком. Дискурс всегда актуален, а язык – потенциален.

Язык дает о себе знать только тогда, когда на нем начинают говорить (читать, общаться), но вместе с тем он существует независимо от речи (письма, общения) и никогда не выступает в этом процессе прямо.

СОЦИОЛОГИЯ РУССКОГО ОБЩЕСТВА

Alexander Dugin

 

«Социология русского общества» представляет собой первую попытку применения структурной социологии к исследованию русского общества. Она продолжает собой развитие основных тем, рассматриваемых в «Социологии воображения», и может выступать иллюстрацией приложения изложенных там методологических принципов и процедур. В этом качестве ее можно считать продолжением учебного пособия «Социология воображения», вторым томом.

Данная монография написана на основании спекурса «Социология русского общества», впервые прочитанного автором на социологическом факультете МГУ им. М.В.Ломонсова в 2008 – 2009 годах для студентов 5-го курса. Этот спецкурс выделился из спецкурса «Структурная социология (социология воображения)» и представлял собой его вторую часть. Поэтому обе книги представляют собой  тематическое и методологическое единство, хотя предмет исследования существенно сужается – до границ собственно русского общества.

ЭТНОСОЦИОЛОГИЯ (учебное пособие 2011)

Alexander Dugin

Обычаи, освященные традицией и отличаемые от других групп, совершенно ясно указывают на «этос». То есть наличие специфических традиций, обычаев и нравов составляет одно из главных определений этноса. Таким образом, нравственное начало, мораль, является одной из существенных сторон этноса. Этнос основан на единстве нравов, синхронизме моральных оценок.

Вспомним замечательное наблюдение Ф. Ницше (1844--1900) из книги «Генеалогия морали», где он предлагает обратить внимание на то, насколько отличаются нравы разных народов. Для христианских этносов есть истины вроде: «возлюби ближнего своего», «не убий». А для иранцев, например, этика (этос) выражается иначе: «хорошо стрелять из лука и говорить правду». Разные этносы имеют разные этосы.

Обратим внимание, что в определении Широкогорова комплекс обычаев, уклад жизни и традиции, характеризующие данный этнос, обязательно отличаются от обычаев, укладов и традиций других этносов. В самом определении этноса и этоса заложена идея множественности этносов и множества этосов, множества нравов, множества моралей. Поэтому выражение «общечеловеческий этнос» лишено смысла, так как ему нечему противопоставить себя. Общечеловеческого этноса нет. Этнос всегда конкретен.

ГЕОПОЛИТИКА (учебное пособие 2011)

Alexander Dugin

Геополитика представляет собой дисциплину, расположенную на пересечении двух наук – политологии и социологии. Двойственный характер геополитики, ее метода, терминологии и инструментария послужил причиной того, что она долгое время не могла найти себе места среди классических академических дисциплин, что почти на столетие замедлило ее полноценную институционализацию.

С точки зрения политологии геополитика определяется как область исследований отношения государства к пространству (Р.Челлен). Но в такое определение не совсем укладываются обобщения, которые первые геополитики, начиная с Х. Макиндера, делали относительно цивилизационных и социологических аспектов изучаемых ими явлений. Говоря о «цивилизации Суши» и «цивилизации Моря», геополитики неминуемо уходили от понятия «государства». Это им не преминули поставить в вину представители классической политической науки, упрекая их в нестрогости методов и отсутствии корректного анализа структуры властных отношений рассматриваемых политических систем. Столь же зыбкими казались выводы геополитиков относительно глобальной стратегии, или геостратегии, в которых классические политологи отказывались видеть обобщающий пространственный вектор, указывая на разнообразие и подчас антагонизм факторов, действующих в политических процессах в каждом отдельно взятом регионе.